Надея
Среди тех, кто ходит в походы я встречал два крайних типа людей. Я их называю «исследователи» и «экстремалы».
Первые идут под землю, или лезут на горы, или сплавляются по рекам для того, чтобы увидеть мир. Им интересно - а
что там, за поворотом? А как выглядит земля во-он с той вершины? Или - что за красота подстерегает нас за новым
пещерным ходом-шкуродером?
А вторые ищут приключений для того, чтобы испытать себя. Смогу я сделать это восхождение, этот спуск, эту реку? А
если поднять планку еще повыше - смогу?
Многие ходят в походы, даже не задумываясь о том, кто они - «исследователи» или «экстремалы», да многим это и не
надо. А вот со стороны это иногда очень заметно. Особенно, когда ты ведешь других.
А вот Надя сочетала в себе оба этих типа-полюса.
Когда она пришла в наш клуб юных спелеологов, еще тогда, в конце 80-х, я подумал, что с этой девочкой будут
проблемы. Полноватая, неуклюжая, застенчивая, медленная в принятии решений и выполнении заданий… Такие
девчонки, обычно, идеальные громоотводы для своих одноклассников. Таким трудно найти подруг, подружиться с
мальчиком… Я потом встречал среди подростков подобных девочек-изгоев.
Она была почти полной противоположностью Юльки, своей сестры, вместе с которой и пришла записываться в КЮС. Я
принял их обоих, они вместе ходили на все тренировки и вместе пошли в наш первый поход. И только перед походом ко
мне подошла их мама и сказала, что у Нади есть проблемы. Что она бы ее ни за что не пустила, но Надя так просила…
Эпилепсия. Нет-нет, приступов давно нет, но нужно всегда быть готовым, не забывать о таблетках, присматривать…
Не провоцировать болезнь.
Не провоцировать. А как этого избежать, когда кругом - сплошной экстрим? Когда у детей - первый поход под землю?
Но кто тогда об это думал? Ведь предстояла Егорьевка, мелкая пещерка в Маслянинском районе. Что может там
случиться?
Когда Надя сорвалась в меандре Егорьевки и плотно там застряла, я понял, что заблуждался насчет простоты
маршрута. Почти пять часов спасработ, двадцать человек, закупоренных в пещере, из которых пятнадцать - полные
новички… Когда мы вытащили Надю и вернулись в сельскую школу, где жили, все просто вырубились, как мертвые.
А потом, после похода, я думал, что она больше не придет.
А она пришла. Ее не заботили подколы и насмешки сверстников, она просто ходила на все занятия и тренировки, лазила
на самохватах, закусив губу. Она ходила с нами на лыжах на «Тайвань» и оставалась на зимние ночевки. Она снова и
снова шла с нами в пещеры, и мне было видно, что ей труднее, чем другим. Труднее. Но она старалась изо всех сил.
Она стала своей в нашем маленьком кругу. Такое невозможно в классе или студенческой группе, где каждый за себя,
со своими целями. Мы были одним целым и в КЮСе и в «Сталкере» потом. Пока не выросли…
И потом, после того злополучного похода в Егорьевку, присматриваясь к Наде, я понял, что она не «экстремал». Точнее,
она «экстремал», но по-необходимости. Ей приходилось все время бороться с собой и побеждать себя и свою болезнь.
Надеюсь, мы были не только теми, кто посмеивался над ней, но кто и помогал ей. И, глядя на некоторые фотографии,
которые она делала в походе, я понял, что ее туда, под землю, тянуло не только желание победить себя. Совсем нет.
Она видела то, что не видели мы. Видела через глазок фотоаппарата. Ей было интересно - что там, за поворотом? И
какое оно?
Мы были такие разные, Мишаня-Петюня-Поручик, наши «три мушкетера», две Юльки и Лиля, грозная Женька, которой
под горячую руку боялись попадаться даже пацаны, Ёлыч, Серега Собин и Димыч, Наташка и Оксана, Пистолет,
Мишка Игнатов, Сашка Захаренко, Зося, Наташка Куклина, кольцовская «бригада» - Ольга, Ромка, Леха, Шурик,
Лешка-малой… Вы все смешались у меня в голове, я уже не помню, откуда вы, с какого года, с какого набора? С
КЮСа или уже из «Сталкера»? Я помню только, как нам было хорошо вместе. Но тот, первый набор я не смогу забыть,
даже если бы и захотел, как нельзя забыть щемящее чувство первой любви. И тебя, Надея, тоже. Ты - часть меня,
часть всех нас.
И вот, тебя не стало.
Некому было помочь тебе там, в одинокой квартире. И не каменные осыпи, обвалы, узкие ходы и холодные подземные
озера убили тебя. Болезнь. Она убила тебя и частичку нас.
И поэтому сейчас, молясь за тебя, я молюсь и за всех нас. Еще живых. Чтобы дал нам Бог не быть одинокими. Чтобы
мы всегда помнили наши лица, помнили, как нам было вместе - и хорошо, и плохо, но - не одиноко. И чтобы мы всегда
могли угадывать среди тех, кто рядом с нами, тех, кому нужна наша помощь.
Первые идут под землю, или лезут на горы, или сплавляются по рекам для того, чтобы увидеть мир. Им интересно - а
что там, за поворотом? А как выглядит земля во-он с той вершины? Или - что за красота подстерегает нас за новым
пещерным ходом-шкуродером?
А вторые ищут приключений для того, чтобы испытать себя. Смогу я сделать это восхождение, этот спуск, эту реку? А
если поднять планку еще повыше - смогу?
Многие ходят в походы, даже не задумываясь о том, кто они - «исследователи» или «экстремалы», да многим это и не
надо. А вот со стороны это иногда очень заметно. Особенно, когда ты ведешь других.
А вот Надя сочетала в себе оба этих типа-полюса.
Когда она пришла в наш клуб юных спелеологов, еще тогда, в конце 80-х, я подумал, что с этой девочкой будут
проблемы. Полноватая, неуклюжая, застенчивая, медленная в принятии решений и выполнении заданий… Такие
девчонки, обычно, идеальные громоотводы для своих одноклассников. Таким трудно найти подруг, подружиться с
мальчиком… Я потом встречал среди подростков подобных девочек-изгоев.
Она была почти полной противоположностью Юльки, своей сестры, вместе с которой и пришла записываться в КЮС. Я
принял их обоих, они вместе ходили на все тренировки и вместе пошли в наш первый поход. И только перед походом ко
мне подошла их мама и сказала, что у Нади есть проблемы. Что она бы ее ни за что не пустила, но Надя так просила…
Эпилепсия. Нет-нет, приступов давно нет, но нужно всегда быть готовым, не забывать о таблетках, присматривать…
Не провоцировать болезнь.
Не провоцировать. А как этого избежать, когда кругом - сплошной экстрим? Когда у детей - первый поход под землю?
Но кто тогда об это думал? Ведь предстояла Егорьевка, мелкая пещерка в Маслянинском районе. Что может там
случиться?
Когда Надя сорвалась в меандре Егорьевки и плотно там застряла, я понял, что заблуждался насчет простоты
маршрута. Почти пять часов спасработ, двадцать человек, закупоренных в пещере, из которых пятнадцать - полные
новички… Когда мы вытащили Надю и вернулись в сельскую школу, где жили, все просто вырубились, как мертвые.
А потом, после похода, я думал, что она больше не придет.
А она пришла. Ее не заботили подколы и насмешки сверстников, она просто ходила на все занятия и тренировки, лазила
на самохватах, закусив губу. Она ходила с нами на лыжах на «Тайвань» и оставалась на зимние ночевки. Она снова и
снова шла с нами в пещеры, и мне было видно, что ей труднее, чем другим. Труднее. Но она старалась изо всех сил.
Она стала своей в нашем маленьком кругу. Такое невозможно в классе или студенческой группе, где каждый за себя,
со своими целями. Мы были одним целым и в КЮСе и в «Сталкере» потом. Пока не выросли…
И потом, после того злополучного похода в Егорьевку, присматриваясь к Наде, я понял, что она не «экстремал». Точнее,
она «экстремал», но по-необходимости. Ей приходилось все время бороться с собой и побеждать себя и свою болезнь.
Надеюсь, мы были не только теми, кто посмеивался над ней, но кто и помогал ей. И, глядя на некоторые фотографии,
которые она делала в походе, я понял, что ее туда, под землю, тянуло не только желание победить себя. Совсем нет.
Она видела то, что не видели мы. Видела через глазок фотоаппарата. Ей было интересно - что там, за поворотом? И
какое оно?
Мы были такие разные, Мишаня-Петюня-Поручик, наши «три мушкетера», две Юльки и Лиля, грозная Женька, которой
под горячую руку боялись попадаться даже пацаны, Ёлыч, Серега Собин и Димыч, Наташка и Оксана, Пистолет,
Мишка Игнатов, Сашка Захаренко, Зося, Наташка Куклина, кольцовская «бригада» - Ольга, Ромка, Леха, Шурик,
Лешка-малой… Вы все смешались у меня в голове, я уже не помню, откуда вы, с какого года, с какого набора? С
КЮСа или уже из «Сталкера»? Я помню только, как нам было хорошо вместе. Но тот, первый набор я не смогу забыть,
даже если бы и захотел, как нельзя забыть щемящее чувство первой любви. И тебя, Надея, тоже. Ты - часть меня,
часть всех нас.
И вот, тебя не стало.
Некому было помочь тебе там, в одинокой квартире. И не каменные осыпи, обвалы, узкие ходы и холодные подземные
озера убили тебя. Болезнь. Она убила тебя и частичку нас.
И поэтому сейчас, молясь за тебя, я молюсь и за всех нас. Еще живых. Чтобы дал нам Бог не быть одинокими. Чтобы
мы всегда помнили наши лица, помнили, как нам было вместе - и хорошо, и плохо, но - не одиноко. И чтобы мы всегда
могли угадывать среди тех, кто рядом с нами, тех, кому нужна наша помощь.
Павел Заякин, бывший начальник КЮСа и «Сталкера»
